Школьные годы Мануэля Барруэко: от «сложного студента» к гениальному преподавателю

0 636

16 декабря 2016 года Мануэлю Барруэко исполнилось 64! В честь этого Classical Guitar Magazine взяли интервью у известного гитариста. Предлагаем адаптированный перевод на русский.
Американо-кубинский гитарист Мануэль Барруэко получил международное признание еще в молодости. Не только коллеги-гитаристы восхищались его талантом; все мировое сообщество классической музыки признавало его выдающиеся музыкальные и технические способности – ведь звук, который он извлекает, столь прекрасен, что остается с вами после каждого выступления. Подписав контракт с EMI, Барруэко сделал много записей, как соло, так и с такими музыкальными светилами, как Placido Domingo, Barbara Hendricks, Emmanuel Pahud и Al Di Meola. За тридцать с лишним лет карьеры он успел выступить практически во всех лучших концертных залах мира.

Помимо своей удивительной карьеры, как может показаться, постоянно разъезжающего музыканта, он всегда находит время для обучения, чтобы поделиться своими знаниями. Он начал преподавать в 1974 в Manhattan School of Music в Нью-Йорке и этом году (2016 – прим. переводчика) отмечается 25-летний юбилей преподавательской деятельности в Peabody Conservatory of the Johns Hopkins University в Балтиморе. Студенты со всего мира съезжаются, чтобы учиться у него, однако, сам он говорит, что не был “легким студентом” во времена своей молодости. На этом аспекте его жизни я и сосредоточилась в данном интервью, которое было совсем недавно – о его жизни в Peabody Conservatory, сначала, как ученика, потом, как учителя.

CLASSICAL GUITAR MAGAZINE: Peabody Conservatory была частью вашей жизни в течении многих десятилетий, а что на счет вашего музыкального обучения до того, как Вы туда поступили?

BARRUECO: Незадолго до Peabody Conservatory я ходил в школу музыки и искусств в Ньюарке, Нью-Джерси. Но они тогда не преподавали гитару, поэтому учитель предложил мне играть на тубе. Когда я взял тубу и увидел, насколько она тяжелая, я перешел на валторну. Я играл на ней в течении нескольких лет и учителя даже говорили, что у меня хороший звук. Таким образом, на гитаре я там вообще не занимался. Прежде, чем я поступил в Arts High (название школы – прим. переводчика) – в конце 1968 или начале 1969 – я занимался гитарой у Rey de la Torre из Нью-Йорка. Но это продолжалось не долго, т.к. он вскоре переехал в Калифорнию. Для кубинцев он был легендой. Я никогда не видел раньше его игру, пока он не восстановился после травмы руки. Когда я пошел на его концерт в ратуше Нью-Йорка, там также был и мексиканский композитор Carlos Chávez; я помню встречу с ним и был очень впечатлен.

CGM: На сколько это захватывающе – учиться в специальной школе для молодых талантливых музыкантов?

BARRUECO: Нет, на самом деле, это было очень трудной время. Когда мы впервые приехали с Кубы, мы остановились в Майами, где и останавливались в то время многие кубинцы. Там было много членов моей семьи, поэтому я был счастлив, но менее чем через год, мы отправились ближе к северу и остановились в Ньюарке, Нью-Джерси. Ньюарк был проблемным городом и у нас не было и цента – мы были беженцами.

CGM: Но в Маймами вы брали уроки у кубинского гитариста Juan Mercadal?

BARRUECO: Да, Juan Mercadal был очень одаренным. Еще в 1960-х годах он делал записи на действительно высоком уровне. Когда ты слушаешь его записи, то можно сказать, что он действительно пел. Я имею ввиду, что иногда люди называют пением манеру говорить, но он действительно пел. так же, как и играл. Я помню, он мне сказал – это было в Майами, в 1967-68 годах – что я должен играть на каком-то мелодичном инструменте, и я помню, что он упомянул о трубе, чтобы развить большую мелодичность и певучесть своей игры. Но я начал играть на валторне не из-за этого.

CGM: После школы музыки и искусств было ли естественным шагом поступление на гитару в Peabody Conservatory?

BARRUECO: Это было немного странно в том смысле, что я ничего не знал о школах, где обучали гитаре. Я слышал только про одну в Нью-Йорке – Mannes School of Music – у них был известный гитарный отдел во времена, когда там не было еще столько всего. Преподаватель гитары в Mannes School на самом деле был скрипачом. В отделе профориентации мне предложили три школы с гитарным отделением в Америке: Mannes, Boston Conservatory, Peabody Conservatory. Я прослушивался в них всех. Но мы были беженцами и не знали много о том, как здесь что работает, поэтому допустили много ошибок.

Я обратился в Mannes и Boston, Mannes предложил мне небольшую стипендию, а Boston бесплатное обучение. Поэтому, я думал не идти на прослушивание в Peabody. Но я получил телефонный звонок от Aaron Shearer из Peabody, и он сказал, что хочет встретиться со мной перед прослушиванием. Только годы спустя, я узнал, что у меня просто были хорошие рекомендательные письма – одно из них было от Juan Mercadal и, я думаю, что еще от преподавателя валторны. Я объяснил ему о предложении от других заведения и о финансовой стороне, и что я думаю, что не буду уже участвовать в Peabody, но он сказал мне: “Приходи и прослушайся.”

Итак, я прослушался, и он сказал, что хотел бы, чтобы я остался учиться там. Он сказал: “Если школа не даст вам стипендию, я сам буду платить.” Я рассказал, что не занимался на гитаре уже больше года и не знаю, как буду чувствовать себя с гитарой. Он сказал: “Хорошо, это не важно, я хочу, чтобы вы приехали и учились здесь.” Так что, я пошел туда.

Но в Peabody у меня не было особого интереса к гитаре, я не занимался, и он зачастую оскорблял меня, говоря, что я ни на что не годен. Я был труден тогда, но некоторые вещи, которым он учил, я запомнил и верил в них и я думаю, что в том числе и они помогли мне стать тем, кем я сейчас являюсь.

CGM: Но несмотря на все эти трудности, Вы же закончили Peabody?

BARRUECO: Да, все же я закончил. Но там были проблемы. Shearer рассказал мне о случае, когда он был вызван, потому что меня хотели отчислять. Он рассказ мне, что сказал тогда им: “Если хотите, вы можете это сделать, но однажды вы будете жалеть об этом.”

Школа была добра ко мне. В последний год моего обучения Shearer выгнал меня из класса, поэтому у меня более не было уроков с ним в течении полутора семестров или около того. Он был сыт по горло мной. Он сказал: “Не приходи ко мне на уроки, я буду проходить мимо.” Когда я пришел, чтобы увидеть декана, я принялся объяснять ему: “Я не могу принять путь, в который я не верю.” Я сказал ему, что если и стану когда-то великим исполнителем, я был бы не против воздать ему (Shearer’у – прим. переводчика) должное, но я не хочу делать то, во что я не верю и винить за это его.

CGM: После того, как вы получили высшее образование, вы же пошли работать в Manhattan School of Music, которая вряд ли подходила вам в качестве работы.

BARRUECO: Ну, там (в Peabody) был стол для пинг-понга, и я очень много в него играл. В один прекрасный день пришел David Tanenbaum и спросил, не хотел бы я преподавать Нью-Йорке – в Manhattan School of Music открывался гитарный отдел и его отца, Elias Tanenbaum, состоявшего в совете учителей, спрашивали, кого бы им нанять. Дэвид хотел рекомендовать в качестве учителя меня и его бывшего преподавателя – Rolando Blades. Они наняли меня, так это и случилось.

Через несколько лет, когда свободного времени оставалось все меньше, я прекратил преподавать, так как думал, что это могло плохо отразиться на моем имидже, но скрипач Stanley Bednar, который был тогда руководителем отдела струнных инструментов, сказал мне: “Все исполнители обязаны преподавать.” Я понял, что он имел ввиду, лишь потом – при обучении студентов вы учитесь сами, и что самое главное, учитесь у самих студентов, которые играют не ради денег, а ради искусства. Тогда, если вы и вправду будете делать так, как проповедуете, это сделает вас более искренним.

CGM: Peabody Conservatory действительно была важной частью вашей музыкальной жизни.

BARRUECO: Я также очень благодарен и Shearer’у. Я бы не пошел в Peabody и не стал бы тем исполнителем, каким являюсь сейчас, если бы не он. Первое, что пытался до меня донести Shearer, это интеллектуальный взгляд на музыку. До этого я работал лишь интуитивно, или подражая вещам на слух. Так, и музыкально, и технически он научил меня мыслить – использовать свои мозги, а не действовать вслепую.

CGM: Вы больше всего уделяли время техническим аспектам игры или музыкальной интерпретации?

BARRUECO: И то, и то. Что касается техники, во-первых, поднимался вопрос звука. Например, самой большой моей проблемой было, что я принадлежал к школе, которая использует аппояндо везде, где это было возможно. У меня не было хорошо развитого тирандо, в которое он верил, как в основную технику звукоизвлечения на гитаре. Я понял важность развития своего собственного звука на тирандо, но когда он мне показал звук, которым он хотел, чтобы играл я, я сказал: “я не буду играть таким звуком. Этого не будет.” Так что я уехал домой и вернулся со звуком и постановкой в сущности такой, которые я имею сейчас. Он был поражен этим, и так эта проблема была решена.

CGM: Вы говорите, что вы уехали домой на один день, и у вас была только ночь, чтобы наработать звукоизвлечение, которым вы владеете сейчас – все было так просто?

BARRUECO: Ну, я не знаю, было ли это ночью – вполне возможно. Я просто помню, как шел домой и как работал, пробуя разные позиции, пока, наконец, не понял: “Это оно! Вот звук, который я хочу.”

CGM: Вы искали звук для тирандо, анаогичный вашему звуку на аппояндо?

BARRUECO: Да, в принципе, это была моя цель.

CGM: Будучи преподавателем, что вы делаете когда приходит ученик с не очень хорошим тоном?

BARRUECO: Звук очень важен – если у вас есть красивый звук, это бесценно, а иметь его вы должны. Что я делаю – я заставляю их услышать его и увидеть, раскрыть уши и услышать их собственный звук. Некоторые люди слышат, некоторые люди не слышат и уходят с таким плохим звуком, с каким и пришли. Но некоторые учатся – они слышат его, идут домой, как сделал и я, и работают. И это очень приятно для меня.

CGM: Построив успешную карьеру еще в молодости, сложно поддерживать уже достигнутый уровень и оставаться на вершине исполнительства?

BARRUECO: Да. Здесь очень важно быть самокритичным. Можно, например, записывать свою игру, чтобы слушать и видеть слабые стороны. Также важно понять, как можно это исправить, найти способ улучшить свой уровень. Также вы должны постоянно “подпитывать” свои музыкальные знания – это позволит играть разную музыку одинаково качественно. Я говорю своим студентам: “Вы не станете великими шеф-поварами, если будете питаться только в Макдональдсе. Вы должны потреблять хорошие продукты, и чем лучше еда, которую Вы пробуете, тем больше шансов, что и ваши блюда будут столь же хороши.”

То же самое и у музыкантов: прослушивание великих исполнителей делает и ваше исполнительское мастерство лучше.

Также очень важно быть искренним исполнителем. Если Вы делаете, и получается то, что вы чувствуете, с годами вы растете, Ваша мастерство развивается.

Много лет назад, в Peabody, в офисе в Нью-Йорке, я встретил веикого пианиста и моего коллегу-преподавателя – Leon Fleisher. Он сказал: “В итоге я знаю, что мой путь – не единственный пример.” Поэтому я всегда был восхищен тем, что сделали Segovia, Bream, Williams и Pepe Romero.

CGM: Вы еще практикуете игру гамм и ежедневных упражнений для разминки?

BARRUECO: На самом деле, да. И важно продолжать это делать. Ведь и причина того, что ты добрался до высокого уровня – это то, что ты делал это раньше, и если остановиться, можно сильно отстать.

Кроме того, становясь старше, я возвращаюсь к истокам, чтобы всегда быть на чеку. Рукам очень легко привить плохие привычки или плохой принцип занятий. Вы можете просто забыть о том, как раньше занимались. Я считаю, что гаммы и арпеджио – это обязательный фундамент.

CGM: Вы занимались по собственной системе или пользовались уже кем-то разработанной?

BARRUECO: Я думаю, что подобные “универсальные” гаммы Shearer позаимствовал из джазовых школ. В общем, вы проигрываете каждую ноту гаммы в каждой из позиций – например, Вы можете сыграть гамму до-мажор, начиная с третьего пальца на третьем ладу на пятой струне, продолжая играть в этой позиции. Затем можно перейти к второму пальцу, играя на втором ладу. Потом четвертым пальцем на восьмом ладу на шестой струне. Этим я и занимаюсь. Точно также я играю хроматические гаммы. Это и есть два основных вида гамм, которые я использую. На арпеджио я играю упражнения, которые выучил еще в детстве в Школе Пухоля.

CGM: Как на счет другого ежедневного упражнения – легато?

BARRUECO: Я работаю над легато каждый день, ну, или через день – я пытаюсь найти наиболее удобное для меня положение. Я постоянно экспериментирую с длительностью занятий, пытаясь найти золотую середину, ведь если вы занимаетесь слишком много, руки постоянно находятся в состоянии усталости. Это не тот путь, который выведет вас на новый уровень. Нужно задать себе вопрос: как много мне надо играть, чтобы руки всегда были в хорошей форме?

CGM: В этом году (2016 – прим. переводчика) отмечается 25-летний юбилей вашего преподавания в Peabody. Как вы ощущаете эти 25 лет?

BARRUECO: Нет, это что-то удивительное – такое ощущение, что все было несколько дней назад. У меня сейчас в Peabody просто фантастическая студия. Meng Su, из дуэта Beijing Guitar Duo, успешно ведет еще и сольную карьеру, выиграв (в 2015 – прим. CGM) конкурс им. Паркенинга. Она также получила самую престижную степень Peabody – Artist Diploma, которая присваивается всего 2-3 выпускникам в году. Последним моим студентов, который получил степень Artist Diploma до Meng Su, был Lukasz Kuropaczewski. Перед тем, как Meng Su выиграла конкурс Паркенинга, его выиграл также мой студент – Petrit Ceku. Это было великолепно! С Junhong Kuang. Я обожаю работать со всеми ними. И да, это всё были эти 25 лет!

Интервью брала THERESE WASSILY SABA
Источник: ClassicalGuitarMagazine

Оставьте ответ

Ваш электронный адрес не будет опубликован.

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.